 |
Запись беседы
Народного Комиссара Иностранных Дел СССР с
Послом Японии в СССР Сигемицу |
|
Источник -
http://khasan-district.narod.ru/
4 августа 1938 г.
Сигемицу заявил, что согласно имеющейся инструкции он
должен сделать сообщение относительно пограничного
инцидента.
Императорское правительство, сказал Сигемицу, прилагало
все возможные усилия к тому, чтобы урегулировать
положение на границе и разрешить инцидент на месте.
Согласно имеющимся инструкциям из Токио он хочет сделать
предложение, которое сводится к тому, чтобы немедленно
прекратить с обеих сторон враждебные действия и
урегулировать вопрос в дипломатических переговорах. Если
у советской стороны не будет против этого возражений,
японское правительство готово приступить к конкретным
переговорам. Он, Сигемицу, хотел бы знать мнение
Советского правительства.
Я ответил Сигемицу следующее.
Посол заявил, что императорское правительство намерено
разрешить инцидент мирным путем, но, к сожалению,
действия японских военных властей на месте не
соответствуют этому намерению. Нельзя же считать мирным
разрешением вопроса переход советской границы с боем и с
применением артиллерии или ночную атаку на пограничную
заставу. Называть такие действия мирными можно только
иронически. Сам инцидент возник в результате этих
действий, и без них не было бы никакого инцидента. Не мы
начали военные действия. Мы лишь ответили на такие
действия со стороны японцев. Если они прекратят свои
действия, покинув окончательно советскую территорию, и
перестанут ее обстреливать, то у наших военных не будет
никаких оснований продолжать военные действия. Тогда мы,
конечно, не будем возражать против обсуждения тех
предложений, которые нам сделает японское правительство.
Но раньше всего должна быть обеспечена
неприкосновенность советской границы, установленной
Хунчунским соглашением и приложенной к нему картой.
Сигемицу сказал, что он не имел сегодня намерения
говорить об ответственности за события, а также касаться
в связи с этим вопроса о границе. К сожалению, в прошлый
раз, сказал Сигемицу, по этим вопросам у нас не было
общего мнения и поэтому я не хотел затрагивать эти
вопросы вторично сегодня. Но, поскольку Вы коснулись и
этого вопроса, я должен коротко ответить. Инцидент
возник в силу того, что советская сторона неожиданно
заняла Чжангофын, который считался маньчжурской
территорией. Вслед за этим советская сторона стреляла в
японских солдат и убила одного человека. Продолжение
этой оккупации явилось причиной нынешнего конфликта.
Японская сторона неоднократно обращала внимание
Советского правительства на то, что ответственность за
это должна нести советская сторона. Мало того, советская
сторона стала обстреливать границу и территорию
Маньчжоу-Го и Японии с помощью авиации и артиллерии. Из
этого ясно, кто является ответственным за создавшееся
положение на границе. По этому поводу японское
правительство заявляло протесты. Советская сторона
считает, что пограничная линия определяется Хунчунским
соглашением и приложенной к нему картой. Однако японская
сторона, основываясь на имеющихся у нее материалах,
считает, что Чжангофын является маньчжурской
территорией. Это можно доказать и с помощью исторических
данных. Короче говоря, каждая сторона держится в этом
вопросе своего мнения. Поэтому нет оснований к тому,
чтобы советская сторона, основываясь только на своих
данных, требовала увода войск из пункта, который она
считает своим. Исходя из своей точки зрения, японская
сторона настаивала на прекращении военных действий
против границы и территории Маньчжоу-Го.
Я сказал Сигемицу, что я согласен с ним в том, что нам
не к чему повторять тот спор, который мы вели в прошлый
раз, если японская сторона не изменила своего мнения. Мы
считаем, что границы между государствами определяются
исключительно международными договорами и картами, а
отнюдь не субъективными мнениями правительств, военных
сфер или неофициальными данными. В этом наше
преимущество перед японской стороной. Мы предъявили
японской стороне соответствующие международные договоры
и карты, а японская сторона ничего не предъявила нам,
кроме своего желания добиться другой границы. Я согласен
вести разговор на чисто практической, деловой основе.
Прекращение военных действий мы приветствовали бы, ибо
оно соответствует нашим мирным намерениям. Но мы не
можем позволить иностранным военным частям занимать хотя
бы одну пядь территории, которую мы бесспорно считаем
своей. Если поэтому японское правительство отзовет те
остатки своих частей, которые могут еще находиться за
чертой, указанной на карте, и если японское
правительство обяжется прекратить обстрел нашей
территории, то я уверен, что и мое правительство
согласится дать такое же обязательство прекратить
военные действия, ибо такие действия, для нас будут
совершенно беспредметными. Нам маньчжурской территории
не нужно. Сами японцы должны были убедиться после
ночного захвата высоты Заозерной, что нами не было
построено там никаких укреплений и не сделано никаких
приготовлений для нападения на Маньчжурию. Вот мой ответ
на предложение посла.
Сигемицу сказал, что мой ответ он понимает таким
образом, что советская сторона согласна практически
урегулировать несчастный инцидент. Это соответствует
намерениям японского правительства. Что касается моего
замечания насчет международных договоров и карт, то он,
Сигемицу, никогда не оспаривал силы международных,
договоров. Однако, говоря о границе между Маньчжоу-Го и
Советским Союзом, нужно принимать в расчет и те данные,
которые Маньчжоу-Го имеет после своего отделения от
Китая. Нужно учитывать также и толкования Хунчунского
соглашения. В общем он, Сигемицу, сомневается в том,
разумно ли разрешать инцидент исключительно на основании
линии на карте в то время, когда положение и без того
весьма напряженное. Вашу карту японская сторона видела в
первый раз. В первый раз эту карту видели и многие
другие. Японская сторона не утверждает, что карта
неправильна, но считает неразумным разрешать инцидент на
основе той карты, которую она видит впервые. Мое
предложение, сказал Сигемицу, заключается в том, чтобы
разрешение инцидента не связывать с картой. Вопрос же о
карте и договоре японская сторона готова обсудить
отдельно от урегулирования инцидента. Сейчас речь идет о
том, чтобы практически разрешить инцидент, не связывая
это с правовой стороной дела. Предложение японского
правительства сводится к тому, чтобы, прекратив
враждебные действия, приступить к конкретным переговорам
на месте. В этом случае, не касаясь юридического вопроса
о границе, можно было бы найти способы разрешения
инцидента, с тем чтобы юридические вопросы обсудить
позже. Попутно он, Сигемицу, хочет сказать несколько
слов по поводу моего замечания о том, что у СССР нет
намерения нападать на Маньчжоу-Го. Он приветствует такое
заявление, но должен отметить, что это мое заявление
расходится с фактами. Даже с точки зрения советской
стороны линия границы проходит через высоту Чжангофын.
Занятие этой высоты не вяжется с тем, что у советской
стороны нет намерения нападать на Маньчжоу-Го. Кроме
того, уже после возникновения инцидента японские
жандармы, которые, в строгом смысле слова, не являются
военной силой, были обстреляны на склоне горы,
принадлежащей Маньчжоу-Го, и один жандарм был убит. Это
он, Сигемицу, говорит попутно. Он не хочет ухудшать
атмосферы и вносит разумное и практическое предложение
относительно разрешения инцидента. Услышав от меня
принципиальное согласие на урегулирование инцидента, он
хотел бы, чтобы советская сторона сделала шаг вперед к
практическому разрешению инцидента.
Я сказал Сигемицу, что наша граница с китайской империей
определена теми соглашениями, которые мы заключали с
представителями этой империи. Мы считаем эту границу
также границей между нами и Маньчжоу-Го и Кореей.
Оккупация японскими войсками Маньчжурии не дает Японии
права требовать изменения границы. Мы, во всяком случае,
на такое изменение и ревизию границы никогда не
соглашались и не согласимся. Не наша вина, если Япония,
оккупировав Маньчжурию, не видела тех или иных
соглашений или карт, подписанных нами и Китаем, которые
должны бы иметь законные хозяева Маньчжурии. Хунчунское
соглашение и карту мы предъявили г. Ниси и затем самому
послу. Посол мог потребовать передачи ему копии
соглашения и карты для изучения его правительством.
Вместо этого японские военные предпочли путь прямых
действий и нарушили эту границу. Это положение должно
быть восстановлено. Мое согласие на прекращение военных
действий, посол должен понять в том смысле, что японское
правительство обязуется немедленно отвести войска за
черту, указанную на карте, не повторять больше нападений
на советскую территорию и не обстреливать эту
территорию. С момента заявления мне послом о принятии
его правительством этих условий вступит в силу
соглашение о прекращении военных действий. Затем мы
готовы дать послу фотоснимок соглашения и карты для
изучения и для дачи нужных указаний местным властям об
уважении этой границы.
Сигемицу заявил, что точка зрения японской стороны
относительно соглашения и карты им уже была исчерпывающе
изложена и японская сторона не может изменить своего
мнения, ввиду чего он не будет повторяться. Но он хочет
сказать несколько слов относительно создания пограничных
комиссий для уточнения советско-маньчжурской границы. В
свое время обе стороны соглашались на учреждение
подобных комиссий. При этом имелась в виду цель —
уточнение границы на основании данных обеих сторон. В
свое время уточнение границы не мыслилось по данным
только советской стороны. Если советская сторона думала
уточнять границу с помощью только своих данных и карт,
тогда не было необходимости вообще говорить о создании
пограничных комиссий. Раз советская сторона согласилась
на создание пограничных комиссий, вряд ли она думала
производить уточнения границы на основании только своих
данных. Дальше он хотел бы сказать и по поводу моего
замечания относительно восстановления положения. Эту
идею нельзя не одобрить. Но вместе с тем нельзя не
указать, что инцидент начался вследствие занятия
советскими властями 11 июля Чжангофына. Поэтому
предложение об уводе японской стороной первой войск
является односторонним и не имеет под собой оснований. О
сегодняшней беседе со мной он, Сигемицу, сообщит в Токио
и на этом думает закончить свое сообщение и свои
замечания по отдельным вопросам, не желая отнимать у
меня больше времени.
Я сказал Сигемицу, что во избежание недоразумений я
прошу его точно передать в Токио наш разговор. Я
подчеркнул также, что под восстановлением положения я
имел в виду положение, существовавшее до 29 июля, т. е.
до той даты, когда японские войска перешли границу и
начали занимать высоты Безымянную и Заозерную. Что
касается пограничных комиссий, то мы всегда исходили из
того, что основой работы комиссии являются существующие
договоры и карты. Речь шла не об установлении границы, а
о демаркации и редемаркации. Мы и теперь не отказываемся
от тех предложений, которые мы раньше делали о
демаркации границы там, где это требуется. Но основой
работ комиссии должны быть признаны существующие русские
договоры и карты, в том числе и Хунчунское соглашение.
Мое предложение сводится к тому, чтобы японское
правительство отозвало войска, если они еще имеются на
высоте Заозерной и в других местах, и чтобы японское
правительство дало распоряжение прекратить новые
нападения и обстрел нашей территории. Тогда военные
действия прекратятся с обеих сторон. Если японское
правительство заявит, что оно признает Хунчунское
соглашение, то мы не будем возражать против демаркации
или редемаркации и данного участка смешанной комиссией
на условиях, которые мы раньше предлагали. Но мы ни в
коем случае не согласимся заменить Хунчунское соглашение
новым соглашением. Мы считаем, что граница установлена.
Ее можно лишь демаркировать или редемаркировать.
Сигемицу сказал, что мнение японской стороны по
затронутым мною вопросам он уже изложил. Поэтому он не
будет повторяться и сообщит о разговоре со мной в Токио.
При этом Сигемицу выразил пожелание относительно
скорейшего урегулирования инцидента.
Я сказал, что это было бы хорошо, но до тех. пор, пока
японская сторона не уведет свои войска за черту,
указанную на карте, мы сохраним свободу действий.
Литвинов
|
|
|
